«Серый кот»: Надежда вернулась в сердца десятков тысяч белорусов
- 16.12.2025, 12:13
История показывает, что только давление помогает освобождать политзаключенных.
Бывший политзаключенный, известный блогер Дмитрий Козлов («Серый кот») в новом видео на своем YouTube-канале прокомментировал выход на свободу 123 политзаключенных, освобожденных Лукашенко после переговоров с делегацией США 13 декабря:
— Безумно рад увидеть в этом списке моего друга и земляка Павла Северинца, с которым мы вместе были и на многих акциях протеста, и в клетке Могилевского областного суда. Алесь Беляцкий, Мария Колесникова, Виктор Бабарико, Марина Золотова и многие другие также на воле. От всего сердца приветствую героев Беларуси и искренне надеюсь, что немного отдохнув они вернутся на фронт борьбы за свободу нашей страны. Выход новых лидеров сопротивления, безусловно, придаст динамику нашему общему движу и усилит его. 13-го декабря надежда вернулась в сердца десятков тысяч белорусов, которые следили за событиями, переживали, вспоминали. Чтобы убедится в этом, достаточно посмотреть на реакцию на освобождение политзаключенных в соцсетях.
Но не будем забывать, что по данным dissident.by с 1-го сентября по 12-е декабря 2025 года еще 431 человек в Беларуси подвергся уголовному преследованию, из них как минимум 184 в данный момент находятся в заключении, и это только те, о ком известно правозащитникам и широкой общественности. Нашей целью должно стать не просто освобождение всех политзаключенных, но и полная остановка репрессий. Это возможно только через усиление давления на режим — просто чтобы было за что выкупать заложников.
А как происходили освобождения известных политзаключенных в разное время и в разных странах мира, а самое главные — к каким это привело итогам, давайте посмотрим.
1. Нельсон Мандела — ЮАР
Нельсон Мандела провел в тюрьме почти двадцать семь лет. К концу восьмидесятых режим апартеида в ЮАР зашел в тупик: санкции, международная изоляция и постоянные волнения внутри страны.
Освобождение Манделы в 1990 году было не жестом гуманизма, а политическим расчетом. Власть понимала: без переговоров страна скатится к гражданской войне.
После освобождения Мандела отказался от мести и стал фигурой примирения. Его авторитет позволил провести мирный переход власти и первые свободные выборы. Этот случай показывает: освобожденный политзаключенный может стать не источником хаоса, а якорем стабильности.
2. Натан Щаранский — СССР
Анатолий Щаранский был одним из самых известных советских диссидентов. Его приговор стал символом репрессивной системы СССР.
Годы международного давления превратили одного заключенного в дипломатическую проблему для Кремля. В 1986 году Щаранского освободили в рамках обмена с Западом. Это совпало с началом перестройки и изменением внешней политики Советского Союза. Его освобождение стало сигналом: репрессии мешают выживанию режима.
История Щаранского доказала, что даже закрытые системы уязвимы перед системным давлением извне.
3. Гилад Шалит — Израиль
Израильский солдат Гилад Шалит провел в плену более пяти лет. Его удержание стало национальной травмой для израильского общества.
В 2011 году Израиль пошел на беспрецедентный шаг — обменял одного человека на более тысячи заключенных. Сделка вызвала жесткие споры: безопасность против ценности человеческой жизни. Но государство сделало выбор в пользу возвращения своего гражданина.
Освобождение Шалита укрепило доверие общества к государству и армии. Этот случай показывает: для демократий политзаключенные и пленные — не расходный материал.
4. Северная Ирландия — 1998 год
Конфликт в Северной Ирландии длился десятилетиями и унес тысячи жизней. Политические тюрьмы были переполнены участниками противостояния. В 1998 году мирное соглашение включило освобождение заключенных как часть компромисса. Это решение было болезненным, но необходимым.
Освобожденные боевики получили шанс вернуться в общество и политику. Уровень насилия резко снизился. Этот пример показывает: иногда освобождение политзаключенных — цена за прекращение войны.
5. Аун Сан Су Чжи — Мьянма
Аун Сан Су Чжи провела годы под домашним арестом. Для мира она стала символом ненасильственного сопротивления военной диктатуре. В 2010 году режим освободил ее в попытке снизить международное давление.
Это решение открыло окно политических возможностей. Прошли выборы, частичная либерализация, возвращение оппозиции в публичную политику.
Освобождение Су Чжи показало: даже авторитарная власть вынуждена считаться с символами, которые невозможно изолировать навсегда.
6. Михаил Ходорковский — Россия
Дело Михаила Ходорковского стало символом подчинения бизнеса политической власти. Его многолетний срок воспринимался как показательное наказание. В 2013 году он был неожиданно помилован и освобожден. Это решение было политическим, а не юридическим.
После освобождения Ходорковский покинул страну и стал публичным критиком режима. Его пример показывает: освобождение не всегда означает примирение. Иногда политзаключенный превращается в фактор внешнего давления.
7. Аргентина — после диктатуры
Военная диктатура в Аргентине оставила после себя тысячи жертв и исчезнувших. С восстановлением демократии в 1983 году политзаключенных освободили и реабилитировали. Эти люди стали носителями коллективной памяти. Благодаря их свидетельствам начались судебные процессы против военных. Освобождение стало не просто актом гуманности, а фундаментом для правосудия.
Этот случай показывает: без освобождения политзаключенных невозможно честное переосмысление прошлого.
8. Тунис — революция 2011 года
Режим Бен Али десятилетиями держался на страхе и репрессиях. После его бегства тюрьмы начали открываться. Массовые амнистии стали одним из первых шагов новой эпохи. Освобожденные политзаключенные стали живым доказательством падения режима. Их возвращение в общество придало революции легитимность. В Тунисе освобождение стало символом разрыва с прошлым и началом новой политической реальности.
Вывод
Во всех этих историях власть повторяет одну и ту же ошибку. Она думает, что тюрьма — это конец. Что если человека изолировать, сломать, стереть из публичного пространства — он исчезнет.
Но политзаключенные не исчезают. Они накапливаются и в какой-то момент становятся проблемой для самой системы.
Освобождение политзаключенных — это не гуманизм, а признание слабости диктаторов. Признание того, что страх перестает работать. Каждый освобожденный политзаключенный — это трещина в стене режима. И вопрос не в том, освобождать или нет.
Вопрос только один: кто и за какую цену доживет до этого момента.
Есть страны, где тюрьмы строят быстрее, чем школы, где камеры переполнены,
а телевизор продолжает говорить, что все под контролем. Там политзаключенные — это не исключение, а способ шантажа и терроризма. Их имена шепчут, их письма читают вполголоса, а борьбу за их освобождение называют экстремизмом, но история упряма - эти люди выходят.
Всегда.
И тогда становится важно не то, сколько лет они провели за решеткой, а сколько лет мы делали вид, что решетки не существует.